Понятие наше, как отмечает К.

Восток россии миграции и диаспоры в переселенческом обществе - В.И. Дятлов

Назад 44 Вперед

Россия полагала себя призванной преобразовать «про­странство, предназначенное для пастбищ, в зоны сельского хозяйства»[97]. Для государства и переселенцев земли за Ура­лом могли предстать своего рода terra nullius, в результате чего власть и народ могли обрести историческое и юридическое право завладеть ими, приобретая уверенность, что эти земли

—«лишние» и «бесполезные» для местного населения, а пото­му могут быть заняты в результате «завоевания» или трудового «освоения», обращены в «общенародное достояние», воспри­нимаемое в традиционных категориях «божественного» или «царского» дара. В таких условиях крестьянское переселен­ческое движение достигало в русской политической мысли высокой степени обобщения и включалось в геополитические конструкции внутреннего обустройства империи. За измене­ниями на административной карте империи уже виделся целе­направленный процесс ее национального устроения. Понятие «наше», как отмечает К. Вейс, которое глубоко укоренилось в массовом русском сознании, является ключевым элементом как для понимания структуры Российской империи, так и для присоединения к России новых территорий[98]. В XIX в. посте­пенно разрушался стереотип Сибири как «царства холода и мрака», крестьянин переставал ее «дичиться». Из страны «не­знаемой» и «виноватой», места ссылки и каторги она все боль­ше превращается в привлекательный, богатый землей край[99]. Одновременно шло ментальное освоение нового пространства и присвоение его, как «русской земли». Этой трансформации восприятия способствовали изменения в правительственной политике и идеологии, строительство Сибирской железной дороги, отмена ссылки, создание положительного имиджа региона как в России, так и за рубежом, чему способствовали публикации в средствах массовой информации и презентации Сибири на международных выставках[100].

Назад 44 Вперед