Иллюстрацией может служить следующий эпизод.

Русскоязычный человек в иноязычном окружение - Е. Протасовой

Назад 62 Вперед

б) отношения русской аристократии и советских переселенцев

В бельгийском королевстве, которое установило дипломатические отношения с СССР только в 1935 г., оказалось большое количество представителей высшей русской аристократии и их потомков (пропорционально к общему числу бе­женцев в стране). Потомки эмигрантов первой волны продолжают созданные ею начинания. Бельгийский союз русских дворян (Cercle de la noblesse russe résidant en Belgique) проводит лекции о русской культуре (теперь уже на фран­цузском языке), ежегодно организует «Русский бал».

Представители второй волны участвовали в «Союзе соотечественников за рубежом», находившемся в полной зависимости от Советского посольства в Брюсселе и ничего, кроме презрения, насмешек, а также обвинений в сотруд­ничестве с КГБ не вызывавшего у их предшественников, т.е. старых эмигран­тов. В настоящее время он практически прекратил свою деятельность.

Эмигранты третьей волны вспоминают, что при знакомстве с русскими бельгийцами старшего поколения их ставил в тупик вопрос: «А вы из какой семьи?». Если новоприбывший не давал удовлетворительного ответа, ему разочарованно бросали: «Так вы советский!» Хотя Советский Союз канул в прошлое более 10 лет назад, в радикальных кругах эмиграции «ничто не за­быто». Иллюстрацией может служить следующий эпизод. Осенью 2000 г. профессор Жорж Нива (Georges Nivat), читая лекцию в Бельгийском союзе русских дворян, предложил пригласить исследователей из России для изуче­ния архивов, хранящихся у потомков эмигрантов первой волны, но его пред­ложение было отклонено категорически («Это не для советскихученых...»).

К счастью, советские или, скорее, экс-советские ученые не нуждаются в особых приглашениях. В 1990 г. в Бельгию переехал В.К. Ронин, молодой мо­сковский историк, занявшийся собиранием материалов, подлежащих занесе­нию на скрижали истории русской эмиграции в Бельгии, а также своеобраз­ной «колонии в колонии». Речь идет о русских беженцах, проторивших себе дорогу в бельгийском Конго и достигших своим трудом и талантом привиле­гированного положения в обществе. Москвича особенно поразила своего ро­да социальная реабилитация русских дворян, работавших в Африке. Барон Борис Нольде, исследовавший в свое время Северный Ледовитый океан, при­знается в письме от 1926 г. из Конго, куда его послала бельгийская фирма Société des Mines d'Or de Kilo Moto: «... Одно из больших преимуществ моей службы - это то, что я здесь барин. Не беженец, не какой-нибудь мелкий служащий, а равный, даже выше других белых, и господин - «бвана», с кото­рым черные разговаривают шляпа в руке и приказания которого исполняют­ся без малейшего промедления. Т.е. я стал человеком» [Ронин 1998: 92].[24]

Назад 62 Вперед